150 граммов хлеба в день


В свои 90 лет Николай Гудов выглядит бодрячком. Несмотря на проблемы со зрением и слухом, он полон жизненной энергии, а памятью своей похвастать может – помнит все, до мельчайших подробностей. Николай Федорович о своей жизни может рассказывать часами, особенно в его феноменальной памяти запечатлелись события Великой Отечественной войны.


– Родился я в 1922 году в Украине, в небольшом селе, расположенном в двадцати километрах от г. Путивля (Сумской области), – неторопливо ведет свое повествование Николай Федорович. – Когда началась Великая Отечественная война, я заканчивал химико-технологический техникум в г. Путивле. На третий день войны защитил диплом, получив специальность «технолог консервного производства» (в то время подобные специальности были очень востребованы). На работу меня отправили на консервный завод в г. Зеньков. Но военные события развивались столь стремительно, что поработать по специальности мне не пришлось. Гитлеровские полчища надвигались, как смерч, сметая все на своем пути. Я мечтал служить в авиации, сбивать в небе немецкие мессершмитты. Но Зеньковский военкомат эвакуировался, и мне пришлось вместе с другими беженцами пробираться на восток. По пути нас нагнали немецкие войска. Ничего другого не оставалось, как вернуться домой.


Вскоре в наших местах появился партизанский отряд под командованием Ковпака (я с ним лично был знаком). Вместе с тремя моими товарищами мы собирали оружие на местах бывших боев и передавали партизанам. Также добывали сведения, интересующие партизанское командование. Но вскоре нас выдал предатель. На наше счастье, смерть нас тогда обошла стороной: вместо гестапо мы попали в эшелон, в котором отправляли молодежь на работу в Германию. Меня и моих друзей определили в трудовой концлагерь, где содержалось за колючей проволокой примерно около тысячи человек. Работали мы на одного помещика. Кормили очень слабо: на завтрак 150 граммов хлеба и стакан какао, обед – порция баланды, сваренной из нечищеной картошки, и вечером – стакан какао. Через пару месяцев люди стали умирать от голода и непосильного каторжного труда. Молодым парням хозяева выдавали и курево. Я и мои друзья не курили – это-то нас и спасло от голодной смерти. Все курево мы меняли на продукты.


Через некоторое время мы решили бежать. Ночью сделали подкоп. Я предложил бежать на запад, опасаясь, что нас будут искать именно на востоке. Так мы и сделали. Оказавшись на воле, старались с людьми не встречаться. Однажды набрели на пустующую немецкую дачу, в погребе которой обнаружили много еды (соленья, варенья). Взяли столько, сколько смогли унести. Не помню точно, как долго мы блуждали. Когда переходили хорошо охраняемую узкоколейку, нас поймали. Это было в декабре. Помню страшный холод, мучительное чувство голода, леденящий душу лай немецких овчарок, жуткую брань и тяжелые приклады эсэсовцев. Избив, немцы нас заковали в наручники и отправили в  лагерь (в кармане одного из моих товарищей нашли адрес концлагеря, из которого мы бежали). Утром всех согнали на плац и выстроили перед виселицей, с которой свисали четыре удавки. Но, видно, и тогда час наш еще не пробил. В тот день в лагерь заявилась какая-то важная делегация, и нашу казнь заменили поркой. Нас четверых жестоко высекли. Никогда не забыть мне того унижения и нечеловеческой жестокости фашистских прихвостней. После экзекуции я попал в больницу, где сердобольный доктор подсказал мне, как попасть в международный лагерь (там было больше шансов выжить). Я последовал его совету и спустя какое-то время оказался на нарах рядом с поляками, французами, итальянцами и англичанами… Нас, украинцев, там было человек десять.


Где я только не работал в Германии! Тяжелее всего было в шахте. Но, пройдя все круги немецкого ада, все-таки выжил. Освободили нас американцы…


Домой вернулся 5 октября 1945 года. Меня уже и в живых-то не ждали. Мать погибла во время бомбежки, отец женился на другой. Так что вместо родной матери меня встретила мачеха…
С 1960 по 1970 год Николай Федорович работал заведующим производством на Ельском консервном заводе. Перед выходом на пенсию, в течение нескольких лет, он трудился на заводе железобетонных изделий. Сейчас он живет в Минске, у одной из своих дочерей.


Жанна Найман



Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *